«Как отмечаю День Победы? – переспрашивает жительница Набережночелнинского дома-интерната Антонина Яничкина. – Целый день плачу. Даже на праздничный концерт редко выхожу. Вспоминаю всех своих близких и знакомых, погибших на той войне, все, что довелось пережить самой. Такое не забудется никогда, сколько бы лет ни прошло…»

Сейчас в доме-интернате 60 жильцов. Восемь из них – труженики тыла. Это для других память о Великой Отечественной уходит все дальше. Для них она – по-прежнему как заноза в сердце.
«13 лет назад, когда я только начинала работать, у нас были и участники Великой Отечественной, – вспоминает старшая медсестра Флюра Фатихова. – Последний – бывший житель блокадного Ленинграда Анатолий Яковлев умер 2 года назад». Но в интернате до сих пор бережно хранят альбомы с фотографиями и воспоминаниями своих фронтовиков. Да и как не гордиться такими людьми? Тот же Яковлев Анатолий Петрович, например, был награжден медалью Жукова, медалью «За отвагу» за бои под Веной, орденом Отечественной войны 2 степени. Как следует из документов, воевал в 103 стрелковой дивизии 3 Украинского фронта. День Победы встретил в Австрии. А вот страничка, посвященная Картошкиной Прасковье Петровне. Она воевала в 462 автотранспортом батальоне на 2 Белорусском фронте, победу встретила у стен Рейхстага. Была награждена медалью «За боевые заслуги», орденом Отечественной войны 2 степени. Были еще бывший рядовой пехотинец Михаил Калистратов, Владимир Сизов, служивший в авиации, поэтому в интернате его так все и звали – летчик…
Многие из них частенько рассказывали сотрудникам о своей фронтовой молодости, погибших однополчанах, случаях на передовой. «Жаль, не записывали, – сожалеет Флюра Фатихова. – А теперь рады бы подробно расспросить – да некого. Пройдет еще немного времени – и о жизни в тылу можно будет узнать только по книгам». Поэтому в интернате стараются сделать все, чтобы зафиксировать воспоминания своих «тыловиков». Только разговорить их не так-то просто: и память уже не та, и тяжело ворошить пережитое.
Заходим в комнату к Антонине Яничкиной. В интернате она живет уже 11 лет, все считают ее своей – и жильцы, и сотрудники, которым она любит во всем помогать. Вот только подробности ее жизни в военную пору для многих – тайна за семью печатями. И с нами делится неохотно. Но постепенно воспоминания все более захватывают ее, и вот уже она плачет, стонет… Да и как спокойно вспоминать такое?
Зимой 1941 года подмосковное село, где жила семья Антонины Семеновны, заняли фашисты. В оккупации были целых 2 года. Насмотрелась, говорит, такого, что до сих пор спокойно спать нельзя. «Брат ушел в партизаны, дядька тоже, – утирает слезы баба Тоня. – Немцы его поймали – предатель-староста выдал, пытали. Помню – вышла из избы, вижу, ведут его куда-то. Оказалось, на виселицу. Так на моих глазах и вздернули. Прибежала обратно, кричу: мама, дядю Мишу повесили! Так я по нему убивалась, думала, жить больше не смогу».
Было тогда Антонине Семеновне всего 11 лет. Еще она помнит, как фашисты сжигали дома, угоняли людей, скот. Другое воспоминание: вышла за околицу – а везде, куда ни бросишь взгляд, немецкие танки-«тигры». И как начали палить наши «катюши»! Девочка пригнулась и замерла. Стихло – кругом дым, огонь, груды искореженного металла. Так же явственно помнит и 9 мая 1945 года. Работали, говорит, в огороде, вдруг крики: победа, победа!
Получилось так, что потом судьба забросила Антонину Семеновну в Казань. Работала на КОМЗе. Вышла на пенсию – сестра предложила квартиру продать и переехать жить к ней в Набережные Челны. А потом места в новом доме ей не нашлось, пришлось проситься в интернат.
У соседа бабы Тони Константина Карташова – своя история. Когда началась Великая Отечественная, он с семьей жил на Урале. На фронт призвали двух дядек, брата. В конце войны вернулся только один дядя. В 1941 году в их город эвакуировали Киевский станкостроительный завод, и все подростки сразу пошли на него работать. «Мы собирали коробки скоростей для танков, – вспоминает Константин Евгеньевич. – Работали такие же, как я, мальчишки, девчата да старухи – все мужчины на фронте. Ходили в рваных спецовках, обуви на деревянной подошве, одна радость – в столовой каждый день давали суп с кусочком хлеба».
Уже после войны Карташову в числе лучших рабочих вручили медаль «За трудовую доблесть СССР». День Победы тоже помнит. Говорит, как обычно, работали в цеху, вдруг кто-то крикнул: конец войне! Все сразу давай обниматься, шапки в воздух кидать от радости. Потом пришел начальник цеха: в честь такого события всем дали выходных на целую неделю! Потом была служба в Кронштадте, работал на шахте в Донбассе. Вышел на пенсию – и приехал к сестре в Набережные Челны.
Уже 12 лет живет в интернате. Его здесь все уважают за спокойный нрав и золотые руки. Сантехник он – высший класс. А придет весна – его из интернатской теплицы не выманишь. С осени, говорит, уже посадил чеснок, а вот, пожалуйста, – полный подоконник рассады. Антонина Яничкина от него не отстает. Еще она очень любит комнатные цветы. Каждому даже дает свои имена. Замиокулькас, например, ласково называет Паучком, фиалку – Женским счастьем. Баба Тоня и дядя Костя жизнью в интернате довольны: чисто, светло, тепло, вкусно кормят, сотрудники хорошие. Людям, пережившим тяготы войны, так хочется на склоне лет покоя и умиротворения.

Ирина Чудновская