На днях председатель Татарской республиканской организации ВОИ Рифат Ганибаев прилетел из Финляндии, где вместе с делегацией Всероссийского общества инвалидов участвовал в международном семинаре по организации мониторинга доступности для маломобильных граждан и подготовке экспертов из числа общественников в этой области.

– Рифат Шагитович, что больше всего удивило в жизни финских инвалидов и их общественных объединений?
– В этой стране государство в жизни людей с инвалидностью принимает самое непосредственное, живое участие. Скажем, своими нормативными актами оно закрепило: организация, объединяющая весь игорный бизнес страны, часть дохода от своей деятельности передает ассоциации инвалидов. В нее входят десятки отдельных обществ людей с различными физическими ограничениями. Похоже, финансовые вливания внушительные – ассоциация имеет шестиэтажное офисное здание, разветвленную инфраструктуру, даже доступную для колясочников сауну. Но не надо думать, что инвалиды, входящие в ассоциацию, снимают лишь сливки, при этом сами палец о палец ничего не делают. Напротив, у них активная жизненная позиция. К примеру, они на платной основе выступают общественными экспертами при апробации новых объектов.
– Участвуют в комиссии по приемке зданий и получают за это деньги? «Оригинальный» подход. У нас в стране общественники – это по большей части альтруисты.
– Совершенно верно! А финские инвалиды смогли поставить себя так, что контролирующие организации, шурша купюрами, сами к ним обращаются с просьбами поучаствовать в экспертизе архитектурных сооружений.
До недавнего времени для нас был нонсенсом такой подход: комиссия по приемке «ловит» какого-нибудь колясочника – протестируй пандус и распишись в акте. Как проходил этот «осмотр»? Инвалид взялся за поручень, проехался туда-сюда: доступен, мол, где ваши бумаги – распишусь. Будете удивляться – та же самая ситуация и в Финляндии: в комиссии по приемке просят участвовать «рядовых» инвалидов. Но финская инвалидная общественность быстро смекнула, что из этого можно для себя извлечь выгоду. И, чтобы не было профанации, подготовило колясочников–экспертов, которые владеют знаниями не на уровне «хорошо-плохо», а в курсе всех тонкостей в вопросах проектирования в области доступности. Я, как и остальные участники семинара в Финляндии, считаю, что у нас в регионах России мы тоже должны подготовить, обучить общественных экспертов из числа инвалидов, которые бы со знанием дела тестировали объекты. Чтобы инвалид, подписывая документ, досконально знал: прав ли он в своих выводах? Ведь подпись – это ответственность. При этом, конечно, общественные эксперты, участвуя в комиссиях, не должны тянуть одеяло на себя, а выступать на равных с другими участниками. Естественно, налаживать работу общественных экспертов нужно планомерно и последовательно. А учитывая, что это дело ответственное, требующее времени, сил, нужно решать и вопрос материального поощрения. Как это будет делаться на практике, пока говорить не берусь. Но действовать в этом направлении нужно уже сейчас.
– В Финляндии, небось, с доступностью – полная идиллия?
– Ни в коем случае не хочу идеализировать тамошнюю ситуацию с безбарьерностью. Там тоже есть провалы – похлеще наших. Когда финны приняли свою программу доступности, она касалась только улиц городов страны. У них есть свои карты доступности. Я попросил их показать, как, скажем, в Хельсинки добраться до оперного театра? Они проложили маршрут, как доехать до учреждения культуры, а вот как сам театр – доступен или нет, они сказать не смогли, у них таких данных нет. В этом принципиальное различие с татарстанской картой доступности: в ней здания имеют полный паспорт с довольно подробным описанием того, чем оснащено здание. Пытался им об этом сказать: мол, должен же инвалид знать – есть, например, приспособления в аптеке или больнице? У финнов недоумение: а разве госпитали могут в принципе быть недоступными, там же людей возят на каталках, и сами больные люди зачастую пользуются инвалидными креслами? Видимо, они никогда не видели российских стационаров. Когда в Татарстане стартовала госпрограмма «Доступная среда», учреждения здравоохранения туда вошли первым списком, и за два года многие республиканское медцентры и райбольницы оборудованы самым необходимым для маломобильных граждан.
– А есть у Финляндии и России какие-то общие проблемы в вопросах доступности?
– Существует один общий больной вопрос – система навигации. Еще раньше мы регулярно на всех конференциях и совещаниях говорили о необходимости разработки единой системы навигации, чтоб одни и те же значки были одинаково читаемы и понимаемы и в Казани, и в Уфе, и в Питере, и в зарубежных странах, чтобы каждый по ним мог свободно ориентироваться. В Финляндии тоже нет этой системы: каждое учреждение – аэропорт, железнодорожный вокзал и другие – кто в лес кто по дрова. Но финны оказались до того дотошными, что, если берутся за навигацию в аэровокзале, то это суперскрупулезная работа, и они пытаются предугадать любые непредвиденные ситуации. Их таблички и пиктограммы как китайские иероглифы: несут определенную смысловую нагрузку. Информируют, например, что в санузле раковины поднимаются-опускаются на любой уровень. Есть предупредительные значки, чтобы слабовидящий человек не врезался в стекло. Все это замечательно и может быть использовано и в других службах по всему миру. Но нужно все-таки выработать единую систему навигационных знаков. Об этом мы очень настойчиво говорили на семинаре.
Посетив Финляндию, я для себя еще раз уяснил, что область доступной среды – это безбрежный океан, столько всего вмещает! Но познавать его – в наших силах.

Беседовал Владимир ГАРАНИН