Чистенькие, аккуратные девочки с бантиками, мальчики в галстуках-бабочках – такими чаще всего мы видим по телевидению воспитанников социальных приютов для детей и подростков. Они поют, танцуют – ни дать ни взять сущие ангелы. У людей, знающих о приютах лишь понаслышке, сама собой закрадывается мысль: а зачем вообще нужны эти учреждения? Да о таких воспитанных, талантливых детях можно только мечтать! Раздать их в семьи – и позакрывать приюты. Большинство людей недопонимают, кто и как попадает в приюты. А когда узнают реальные истории доприютской жизни этих детей – верят не сразу.

Вот взять хотя бы историю 4-летней Кати и 6-летней Карины, которую мне рассказали в Чистопольском приюте. Почти полгода эти маленькие девочки жили …на кладбище. Их беспробудно пьющую мамашу дочки не интересовали. О них потерявшая человеческий облик женщина вспоминала только тогда, когда хотелось побуянить. Не выдержавшие голода, холода и побоев девочки не нашли ничего лучше, как поселиться на местном погосте. Выкопали там сами себе землянку, а кормились тем, что находили на могилках. Так и жили – пока их не привезли в приют «Теплый дом». Почти полгода сотрудники учили их кушать ложкой, спать на постели и не бояться взрослых. Ведь за свою короткую жизнь девочки крепко-накрепко усвоили, что от них можно ждать только плохое…
Вообще, у большинства воспитанников приютов истории до боли похожи одна на другую – отцы находятся в местах не столь отдаленных за поножовщину и кражи, матери беспробудно пьянствуют. Дома и квартиры доведены до такого состояния, что здесь нельзя не только жить, но и просто зайти без риска чем-нибудь заразиться – повсюду горы годами не убираемого мусора, скопище мышей и тараканов. Чем кормятся в таких условиях дети? Во что одеваются? Как вернуть их потом в социум?
– Такой негативный опыт не может пройти для детей даром, поэтому их социализация – одна из самых важных и сложных задач социальных приютов, – комментирует замначальника отдела методологии социального обслуживания Министерства труда, занятости и социальной защиты РТ Людмила Чернова.
– Только развитие социального опыта ребенка, разнообразие социальных связей могут способствовать его включению в нормальную жизнь.
Подчас сотрудникам приюта приходится начинать практически с нуля: большинство поступивших в приют детей не имеют никакого представления о самом элементарном. Например, не умеют пользоваться унитазом, расчесываться, чистить зубы, застилать постель. «Некоторые даже не подозревают, что спать надо на кровати, а не на полу, – говорит директор Рыбнослободского приюта Радиф Сафиуллин. – Постельное белье для них тоже – вещь непривычная. Бывает, что ребята в таком виде поступают – представить страшно: месяцами не мытые, с вшами, синяками, завернутые в тряпье». Он рассказал, как из одной семьи в приют привезли сразу четверых ребят, это были настоящие маугли – шарахались даже от крана с водой. Ведь в их доме не было ни кроватей, ни самых элементарных удобств. Мать этих детей начала беспробудно пить после смерти мужа, продала квартиру в Казани, довела до полуразрушения дом в Рыбнослободском районе.
Долго потом приучали сотрудники приюта этих ребят к нормальной жизни, еще дольше находили «ключик» к потерявшей человеческий облик маме. Но все-таки своего добились: женщина закодировалась от алкогольной зависимости, устроилась на работу, привела в порядок дом и взяла к себе детей. «Иногда встречаемся в райцентре – издалека рукой машет, говорит, как все у нее теперь хорошо», – не нарадуется директор.
Четверых детей из семьи Н. – первоклассника, дошколенка и двух трехлетних – привезли в Алексеевский приют «Забота» совсем недавно. «Их родители целыми днями пили, а ребята мерзли и голодали, – рассказывает директор Ирина Байкова. – Потихоньку адаптируются к условиям жизни в приюте, но процесс идет трудно: для привыкших к принципиально другому укладу жизни детей все, с чем они сталкиваются у нас – новое, пугающее».
– Многочисленные стрессовые факторы очень мешают адекватной социализации воспитанников, – комментирует психолог учреждения Марина Анисимова. – Посудите сами: сначала детей с помощью полиции, органов социальной защиты изымают из домашней опасной, криминогенной среды. Затем новый стресс: их помещают в приют, где в течение краткого периода предполагается адаптация и реабилитация. Детям приходится приспосабливаться к режиму учреждения, новым условиям пребывания.
Как минимизировать стресс, ускорить период адаптации? «Тут главное – не давить на новичков, дать им возможность оглядеться, успокоиться, – уверена замдиректора Менделеевского приюта Екатерина Петрова. – За это время мы тоже к ним присматриваемся, стараемся выяснить, к чему они предрасположены, чем можно их заинтересовать. А потом начинаем неназойливо, исподволь привлекать к участию в наших мероприятиях, кружках по интересам, различных акциях. Мы стараемся делать все, чтобы каждый воспитанник мог найти у нас себе занятие по душе: это помогает быстрее влиться в коллектив, научиться выражать себя, правильно общаться со сверстниками и взрослыми».
Правда, сделать это не так-то просто: на первых порах дети копируют то, к чему привыкли дома. Если разговаривают, то на ненормативной лексике, если играют – то в пьяных дядей и тетей, которые не поделили выпивку. С малышами, по словам замдиректора Елабужского приюта «Новый дом» Ирины Сергеевой, попроще: они особенно восприимчивы к таким социально-психологическим механизмам социализации, как подражание – сознательное или неосознанное воспроизведение моделей поведения сотрудников приюта, внушение, убеждение. Подростки, которые в период взросления и в благополучных-то семьях устраивают дым коромыслом, – совсем другое дело.
«Недавно привезли к нам двух ребят из села Мунайка: 13-летнюю Юлю и 6-летнего Вову, – рассказывает Екатерина Петрова. – Папы у них нет, мама пьет, дома антисанитария, кушать нечего. Девочка практически не ходила в школу, мальчик в садик, были предоставлены сами себе. Поначалу Юля в приюте ершилась, и брат, глядя на нее, тоже: мол, общаться ни с кем не хотим, не приставайте – и точка. Выждали дня три, чтобы они успокоились. Неожиданно оказалось, что у Юли развито чувство прекрасного: она могла подолгу рассматривать цветы, картины, красивую одежду. Потихоньку начали приучать следить за собой, потом поручили поливать цветы в комнате для девочек, хвалили при всех за усердие – и Юля оттаяла». Сейчас эта девочка с удовольствием участвует во всех приютских праздниках, при помощи сотрудников подтянулась в учебе.
– Поскольку подросток – существо социальное и деятельное, его адаптация в социальном приюте всегда проходит более успешно, если он с первых дней своего пребывания в учреждении поставлен в позицию соучастника, а не потребителя, – уверена Людмила Чернова. – Развитие личности возможно только в деятельности. Поэтому мы всегда нацеливаем специалистов приютов на использование таких технологий, как, например, арттерапия, трудотерапия, терапия театром, спортом. Вместе с тем мы вынуждены констатировать: возможности закрытого учреждения в социализации ребенка ограничены. Важен поиск новых возможностей социализации воспитанников в условиях пребывания в стационарных учреждениях.
Практика показывает, что свежую струю могут внести волонтеры – как это, например, произошло в Елабужском приюте «Новый дом». Добровольцы из студенческой службы «Аэлита» местного пединститута здесь частные гости. Организуют ли в учреждении футбольный матч, репетируют ли новую театральную постановку или готовятся чествовать именинников – волонтеры тут как тут. «Воспитанники воспринимают их совсем иначе, чем нас, взрослых: для них они старшие друзья, ненавязчивый пример для подражания, – делает вывод Ирина Сергеева. – Потому что в этом случае нивелированы различия в возрасте, социальном статусе. Студенты выступают носителями молодежной культуры, которая, несомненно, ближе нашим ребятам. Кроме того, студенты старших курсов вуза имеют определенную базу педагогических знаний, они полны энтузиазма и оптимизма».
Ирина ЧУДНОВСКАЯ